Библиотека Войсковой Православной Миссии

На исходе гражданской войны в крайне затруднительном положении оказались священнослужители, находившиеся на территориях, занятых белыми армиями, и после поражения белых не сумевшие или не пожелавшие эмигрировать. Многие из них были осуждены за совершение молебных пений о победе белого оружия. В 1920 году в заключении I скончался Омский архиепископ Сильвестр (Ольшанский), возглавляв- ший при Колчаке Сибирское временное высшее церковное управление.

Сознавая всю тяжесть ситуации, стремясь уберечь пастырей Русской Церкви от печальных последствий их вовлеченности в политическую борьбу, Святейший Патриарх еще в 1919 году, в день памяти преподобного Сергия Радонежского 25 сентября (8 октября) обратил- ся к архипастырям Русской Православной Церкви с посланием, в ко- тором призывал их отказаться от всяких политических выступлений:

"Доныне... брань не прекращается, и кровь обильным потоком льется по всему обширному пространству Русской земли, взаимная вражда между борющимися сторонами все чаще и чаще проявляется в жестоких кровавых расправах не только над теми, кто принимал непосредственное и деятельное участие в этой борьбе, но и над теми, кто только подозревается в таковом участии, иногда и без достаточных к тому оснований... Не минуют эти ужасы и нас, служителей Церкви Христовой, и много уже и архипастырей, и пастырей, и просто клириков сделались жертвами кровавой политической борьбы. И все это за весьма, быть может, немногими исключениями, только потому, что мы, служители и глашатаи Христовой Истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению Советского строя. Но мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливы; установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение... Указывают на то, что при перемене власти служители Церкви иногда приветствуют эту смену колокольным звоном, устроением торжественных богослужений и разных церковных праздников. Но если это и бывает где-либо, то совершается или по требованию самой новой власти или по желанию народных масс, а вовсе не по почину служителей Церкви, которые по своему сану должны стоять выше и вне всяких политических интересов, должны памятовать канонические правила Святой Церкви, коими она возбраняет своим служителям вмешиваться в политическую жизнь страны, принадлежать каким-либо партиям, а тем более делать богослужебные обряды и священнодействия орудием политических демонстраций. Памятуйте, отцы и братия, и канонические правила, и завет святого Апостола: "Блюдите себя от творящих распри и раздоры, уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях, повинуйтесь "всякому человеческому начальству" в делах мирских" (1 Пет. 2, 13).

За годы гражданской войны в рядах российского епископата произошла серьезная убыль: одни архиереи умерли естественной смертью, другие погибли, третьи оказались за пределами России. А между тем Поместный Собор постановил значительно увеличить число архиерейских кафедр, в каждой епархии открыть по несколько викариатств. И постановление это было исполнено, несмотря на, казалось бы, неодолимые препятствия. В 1918 году совершено было 4 архиерейские хиротонии -примерно столько, сколько совершалось их в дореволюционные годы, а вот в 1919 году - во епископы хиротонисал 14 ставленников, в 1920 -30 кандидатов, в 1921 году состоялось 39 архиерейских хиротоний. Среди преемников апостолов, получивших благодать святительства в безмерно трудные годы гражданской войны, были выдающиеся деятели нашей церковной истории, бесстрашные и мудрые архипастыри, столпы Церкви: митрополиты Петр (Полянский), Вениамин (Федченков), архиепископы Иларион (Троицкий), Петр (Зверев), епископы Серафим (Звез-динский), Афанасий (Сахаров), Павлин (Крошечкин).

На Поместном Соборе в 1918 году вынесено было постановление о созыве очередного Собора в 1921 году. Но обстоятельства не позволили выполнить это постановление.

Затруднены в своей деятельности были тогда и постоянные органы Высшего Церковного управления. Большая часть членов Синода оказалась в эмиграции. В начале 1921 года в заседаниях Священного Синода могли участвовать, помимо Святейшего Патриарха Тихона, только митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), митрополит Крутицкий Евсевий (Никольский) и архиепископ Гродненский Михаил (Ермаков), назначенный Экзархом Украины. Распался за убылью своих членов и прекратил деятельность и Высший Церковный Совет. В сущности, в 1921 году высшая церковная власть осуществлялась единолично Патриархом, опиравшимся на своих немногочисленных помощников и ближайших советников. Затруднена была и связь между церковным центром и епархиальными кафедрами.

Потому еще в ноябре 1920 года Святейший Патриарх, Святейший Синод и Высший Церковный Совет, состоявший тогда из Председателя и трех членов: протопресвитера Н.Любимова, протоиерея А.Станиславского и Александра Куляшова, принимают постановление о самоуправлении епархией при невозможности для последней поддерживать связь с каноническим центром, а также и в случае прекращения деятельности Высшего Церковного управления.

Летом 1921 года, после ужасов гражданской войны, русский народ постигло еще одно бедствие: голод. Жестокая засуха дотла выжгла посевы в Поволжье и Предуралье, на юге Украины и на Кавказе. В конце года голодало 20 миллионов человек. Жители голодающих, вымирающих деревень, обезумев от страданий и отчаяния, разбредались куда глаза глядят, пытаясь выбраться из голодного края, и устилали дороги непогребенными человеческими и конскими трупами. В судах голодающих губерний разбирались дела о трупоедстве и людоедстве.

Сострадая великому народному горю, Святитель Тихон обратился к российской пастве, к Восточным Патриархам, к папе и архиепископу Кентерберийскому с посланиями, в которых, во имя христианской любви, призывал провести сборы продовольствия и денег для вымирающего Поволжья. Под председательством Патриарха Тихона был образован "Всероссийский общественный комитет помощи голодающим" (Помгол), в который вошли известные общественные деятели, большей частью бывшие кадеты - Прокопович, Кишкин, Кускова. В храмах собирались средства для голодающих. Помгол распределял и помощь, поступавшую из-за рубежа.

27 августа 1921 года ВЦИК распустил Помгол. Вместо него была образована "Центральная комиссия помощи голодающим" при ВЦИКе. В декабре 1921 года эта Комиссия обратилась к Патриарху с настоятельным призывом к пожертвованию. 19 февраля 1922 года Патриарх Тихон издал воззвание, в котором призвал церковноприходские советы жертвовать драгоценные церковные украшения, если только они не имеют богослужебного употребления. В печати, однако, начали появляться статьи с обвинением церковной власти в глухоте к народному бедствию, а 23 февраля ВЦИК издал декрет об изъятии церковных ценностей на нужды голодающих.

Патриарх отреагировал на декрет новым посланием к пастве, в котором он заявил о недопустимости изъятия священных предметов, "употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство - миряне отлучением от нее, священнослужители - извержением из сана" (Ап. 73, Двукр. 10). Это послание было разослано епархиальным архиереям. Приходские советы вынесли решение о недопустимости изъятия из храмов богослужебных предметов.

Когда декрет ВЦИК стал приводиться в исполнение, вокруг храмов собирались толпы народа; произошли столкновения, пролилась человеческая кровь. В связи с этим в разных городах страны возбуждены были уголовные дела.

В Москве судили группу духовных лиц, обвиняемых в подстрекательстве к беспорядкам при изъятии церковных ценностей. В качестве свидетеля на суд вызвали святого Патриарха Тихона. После допроса Патриарха 9 мая 1922 года "Правда" писала: "В Политехнический музей на процесс "благочинных" и на допрос Патриарха набилась тьма народа. Патриарх смотрит на беспримерный вызов и на допрос свысока. Он улыбается наивной дерзости молодых людей за судейским столом. Он держится с достоинством. Но мы присоединимся к грубому святотатству московского трибунала и вдобавок к судебным вопросам бухнем еще один, еще более не деликатный вопрос: откуда такое достоинство у Патриарха Тихона?"

Суд вынес суровые приговоры: несколько обвиняемых священников - Заозерский, Добролюбов, Надеждин, Вишняков, Орлов, Фрязинов, Соколов, иеромонах Макарий (Телегин) и прихожан московских храмов (Тихомиров, Рахманов и Брусилова - племянница знаменитого полководца) были осуждены на смертную казнь, другие осуждены на разные сроки. Трибунал вынес также постановление о привлечении Патриарха Тихона и архиепископа Крутицкого Никандра (Феноменова) к суду в качестве обвиняемых. Постановления о привлечении к ответственности Патриарха выносили и провинциальные трибуналы, через которых проходили дела о беспорядках, учиненных в разных городах и селах страны в связи с проведением в жизнь декрета об изъятии церковных ценностей.

Масло в огонь подливали некоторые эмигрантские публикации. В "Русской мысли" в этой исключительно трудной для Церкви ситуации напечатаны были поистине безумные глаголы: "Недалеко то время, когда Святейший Патриарх возьмет в свои руки бразды народного правления, чтобы затем передать их в руки исторически сложившейся власти; он укажет и будущего носителя этой власти". Патриарха стали вызывать на допросы; потом он был подвергнут домашнему аресту, лишившему его возможности участвовать в общественных богослужениях.

 * * *

В такой обстановке и была осуществлена обновленцами раскольническая авантюра. Никем не уполномоченная группа петроградских священников: А.Введенский, А.Боярский, Е.Белков с псаломщиком С.Стаднюком - выехала в Москву. Если верить словам А.Введенского, они стали хлопотать о помиловании осужденных трибуналом: "Мы были во всевозможных инстанциях, где можно и где, может быть, и нельзя, мы подавали всюду бумаги с просьбой простить этих осужденных. Нам заявили: да, лично вас мы... знаем, знаем также, что ваша церковная деятельность ничего общего с политикой не имеет, ...но все-таки засвидетельствуйте на бумаге, что вы осуждаете всякую политику, идущую вне действительно церковных задач... Мы охотно пись­менно засвидетельствовали это, подали заявление. ...Нам, представители власти сказали: "Церковь как Церковь будет существовать, Церковь как политическая организация существовать больше не будет. Если угодно, переговорите об этом с Патриархом".

12 мая петроградские священники явились в Троицкое подворье и потребовали от Святейшего оставить Патриарший Престол, лживо утверждая, что ими уже исходатайствовано разрешение на созыв Поместного Собора для устроения пришедших в расстройство церковных дел. "Я никогда не хотел быть Патриархом, - ответил Святейший, -Патриаршество меня тяготит как крест - это вы хорошо знаете. Я с радостью приму, если грядущий Собор снимет с меня вообще Патриаршество, а сейчас я передаю власть одному из старейших иерархов и отойду от управления Церковью". Во главе церковного управления Патриарх Тихон поставил митрополита Ярославского Агафангела, назначив его своим заместителем. Митрополит Агафангел, получив письмо от Патриарха, решил подчиниться его выбору, но не смог выехать в столицу.

5 (18) мая петроградские священники А.Введенский, Е.Белков и приставший к ним московский священник С.Калиновский вновь являются в Троицкое подворье. Битый час они уговаривают Святейшею, который уже понимал, с кем имеет дело, передать им Патриаршую канцелярию до прибытия в Москву митрополита Ага-фангела. В конце концов Патриарх уступил просителям, наложив на заготовленное ими прошение резолюцию: " Поручается наименованным ниже лицам принять и передать Высокопреосвященнейшему митрополиту Агафангелу, по приезде в Москву, синодские дела..."

Резолюцию Патриарха о передаче канцелярии церковные авантюристы объявили актом передачи им церковной власти и, сговорившись с епископом Бернским Леонидом, случайно оказавшимся в Москве, а также с известным своими назойливыми модернистскими выходками заштатным епископом Ан-тонином (Грановским), заявили об образовании Высшего Церковного управления.

На другой день после аудиенции в Троицком подворье 8 (19) мая Патриарх был переведен в Донской монастырь, а его покои в подворье заняло самочинное Высшее Церковное управление.

Первый председатель Высшего Церковного управления епископ Антонин (1869 - 1927) был выпускником Киевской духовной академии. Среди студентов он выделялся блестящими учебными успехами и непомерным честолюбием, которое и подтолкнуло его к принятию пострига. По воспоминаниям современников, это был человек удивительно нелюдимый, угрюмый, внутренне надломленный. Уже после пострига был случай, когда он тайком ушел из академии, швырнув в комнату через форточку рясу, клобук и четки, и пропадал целую ночь невесть где. После окончания академии в 1891 году Антонин преподавал в школах, ошеломляя учеников и коллег своими чудачествами. В Москве, например, где он служил смотрителем духовного училища, завел медведя и никогда не разлучался с ним. В Туле, где состоял инспектором семинарии, врывался ночью в спальни, делал обыски, рылся в личных вещах семинаристов

В начале века будущий расколоучитель перебрался в Петербург. Здесь служил он в цензурном комитете, написал исследования о "Книге Вару-ха", высоко оцененное библеистами, посещал религиозно-философские собрания, где сблизился с В.Розановым, прозвавшим его Левиафаном. Любопытную характеристику дал Антонину познакомившийся с ним на религиозно-философских собраниях сторонний наблюдатель, человек из художественной среды и по вероисповеданию католик: "На меня особенно сильное впечатление произвел архимандрит Антонин из Александро-Невской Лавры... Поражал его громадный рост, поражало прямо демоническое лицо, пронизывающие глаза и черная как смоль, не очень густая борода. Но не менее меня поразило и то, что стал изрекать этот иерей с непонятной откровенностью и прямо-таки цинизмом. Главной темой его беседы было общение полов..., и ют Антонин не только не вдался в какое-либо превозношение аскетизма, а напротив, вовсе не отрицал неизбежности такого общения и всяких форм его".

В 1903 году архимандрит Антонин был хиротонисан во епископа Нарвского. В революцию 1905 года он прекратил за богослужением возносить имя Государя, а в светском журнале рассуждал о сочетании законодательной, исполнительной и судебной власти как о земном подобии Божественной Троицы, за что и был уволен на покой, но в 1913 году его назначили на Владикавказскую кафедру; вскоре, однако, по болезни снова уволен был на покой в Богоявленский монастырь. Во время Поместного Собора он ходил по Москве в рваном подряснике, иногда оставался на ночь на улице, спал на скамейке, жалуясь на то, что его забыли и бросили. После Собора он привлек к себе внимание в церковной среде самочинным ("богослужебным") новшеством, повлекшим за собой запрещение в священнослужении.

Из числа известных церковных деятелей к обновленцам присоединился в 1917 году профессор Петербургской духовной академии Б.Титлинов и бывший обер-прокурор Синода В.Львов.

В мае 1922 года обновленцы созвали учредительное собрание своих сторонников и провозгласили образование "Живой Церкви". На собрании живоцерковников был избран Центральный Комитет из десяти человек во главе с протоиереем В.Красницким.

В газете "Живая Церковь", которую стал издавать этот ЦК, печатались статьи против монашества. Одна из них, посвященная монастырям, называется "Гнезда бездельников". В другой статье протоиерей В.Красницкий откровенно провозгласил свою цель: "Духовенство должно быть освобождено от мертвящего гнета монашества, оно должно получить в свои руки органы церковного управления. И непременно получить доступ к епископскому сану".

Для захвата церковного управления на местах Высшее Церковное Управление направило по епархиям 56 уполномоченных, вменив им в обязанность "изгнание монахов, то есть архиереев из архиерейских домов" и захват православных храмов. Обвиняя архиереев в контрреволюционности, уполномоченные домогались их высылки из епархий. Раскольники добились устранения видных иерархов и среди них митрополитов Новгородского Арсения (Стадницкого), Казанского Кирилла (Смирнова), Ярославского Агафангела, архиепископов Крутицкого Никандра, Харьковского Нафанаила, епископов Псковского Геннадия (Туберозова), Волынского Аверкия.

 * * *

Трагические события произошли в Петрограде. Вернувшись из Москвы в Петроград, А.Введенский пытался вовлечь в обновленческую авантюру приблизившего его прежде к себе митрополита Вениамина. 25 мая он предъявил митрополиту "Удостоверение" с подписью епископа Бернского Леонида в том, что, согласно резолюции Патриарха Тихона, он является членом Высшего Церковного Управления и командируется в Петроград по делам церковного управления. Митрополит обратил внимание на отсутствие на этой бумаге подписи Патриарха и отказался признать "Удостоверение". А через день, за воскресной литургией в петроградских церквах зачитано было послание митрополита Вениамина к пастве, в котором священники Введенский и Белков, без воли своего епископа отправившиеся в Москву и принявшие там на себя высшее управление Церковью, отлучались от церковного общения впредь до принесения покаяния.

В понедельник в покои митрополита явились представители власти вместе с Введенским: один для ареста архиерея, другой - для принятия канцелярии. Введенский подошел к митрополиту под благословение, но святитель благословения не дал, сказав: "Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду". В обязанности управляющего Петроградской епархией вступил первый викарий митрополита епископ Ямбургский Алексий (Симанский).

29 мая (10 июня) в Петрограде открылся процесс по делу о церковных ценностях. Политическая власть в городе находилась тогда в руках Зиновьева (Апфельбаума), расстрелянного в 1936 году. На скамью подсудимых посадили 86 обвиняемых и среди них митрополита

Вениамина, епископа Венедикта (Плотникова), настоятеля Казанского Собора протоиерея Н.Чукова (впоследствии митрополит Григорий), настоятеля Исаакиевского собора протоиерея А.К.Богоявленского, архимандрита Сергия (Шеина), председателя правления совета петроградских приходов профессора Ю.Л.Новицкого, членов правления И.М.Ковшарова, профессора В.Бенешевича. Подсудимые обвинялись в причастности к волнениям, которые были учинены при изъятии ценностей из петроградских церквей. Главным свидетелем обвинения выступил протоиерей В.Красницкий.

Когда трибунал предоставил последнее слово обвиняемым, священномученик Вениамин сказал: "Второй раз в своей жизни мне приходится предстать перед народным судом. В первый раз я был на суде народном 5 лет тому назад, когда в 1917 году происходили выборы митрополита Петроградского. Тогдашнее Временное правительство и высшее петроградское духовенство меня выбирать не хотели - их кандидатом был преосвященнейший Андрей Ухтомский. Но приходские собрания и рабочие на заводах называли мое имя. Я был, вопреки своему собственному желанию, избран подавляющим большинством голосов в митрополита Петроградского. Почему это произошло? Конечно, не потому, что я имел какие-либо большие достоинства..., а только потому, что меня хорошо знал простой петроградский народ, так как я в течение 23 лет перед этим учил и проповедовал в церкви на окраине Петрограда. И вот 5 лет я в сане митрополита работал для народа и на глазах народа, и служил ему, нес в народные массы только успокоение и мир, а не ссору и вражду. Я был всегда лоялен по отношению к гражданской власти и никогда не занимался никакой политикой... Так продолжалось дело до 28 мая, когда вдруг неожиданно я оказался в глазах власти врагом народа и опасным контрреволюционером. Я, конечно, отвергаю все предъявленные мне обвинения и еще раз торжественно заявляю (ведь, быть может, я говорю в последний раз в своей жизни), что политика мне совершенно чужда, я старался по мере сил быть только пастырем душ человеческих. И теперь, стоя перед судом, я спокойно дожидаюсь его приговора, каков бы он ни был, хорошо помня слова апостола: "Берегитесь, чтобы вам не пострадать, как злодеям, а если кто из вас пострадает, как христианин, то благодарите за это Бога" (1 Пет. 4, 15 - 16). Потом святитель заговорил об обстоятельствах дела, посвятив большую часть слова защите некоторых обвиняемых. Когда он закончил последнее слово, председатель сказал: "Вы все говорите о других, трибуналу желательно узнать, что вы скажете о самом себе?" Митрополит вновь встал. "О себе? Что же я могу вам о себе еще сказать? Разве лишь одно... Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре - жизнь или смерть, - но, что бы вы в нем ни провозгласили, - я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение, - святитель широко перекрестился, - скажу: "Слава Тебе, Господи Боже, за все!"

22 июня (5 июля) был оглашен приговор трибунала: "...Виновность Казанского (Вениамина), Новицкого, Ковшарова, Богоявленского, Чукова, Елачича, Чельцова, Огнева, Шеина (архимандрита Сергия), Плотникова (епископа Венедикта), Бычкова, Петровского установлена в том, что первый, являясь представителем Православной Русской Церкви Петроградской епархии, а последние - членами правления приходов в период проведения Советской властью Декрета об изъятии церковных ценностей от 23 февраля 1922 года... вошли в соглашение с Патриархом Тихоном для проведения одинаковой линии в вопросе изъятия церковных ценностей, в духе того нелегального воззвания Патриарха Тихона, распространенного им в феврале месяце сего года, призывавшего население Республики к возмущениям, с каковой целью... придали организации характер деятельности, поставившей себе целью борьбу с Советской властью..."

Трибунал приговорил митрополита Вениамина (Казанского), епископа Венедикта (Плотникова), архимандрита Сергия (Шеина), протоиерея Н.К.Чукова, протоиерея Л.К.Новицкого, И.М.Ковшарова, профессора Н.Ф.Огнева, И.А.Елачича к расстрелу. Других обвиняемых, среди них - Бычкова, Парийского, Петровского, Толстопятова - к разным срокам лишения свободы, 22 человека, в том числе известный канонист профессор Бенешевич, были оправданы.

Сразу после вынесения приговора петроградским трибуналом, обновленческое Высшее Церковное Управление оглашает свой "приговор" по тому же делу - документ изумительной низости и бесстыдства: "Бывшего петроградского митрополита Вениамина (Казанского), изобличенного в измене своему архипастырскому долгу..., лишить священного сана и монашества. Председателя и членов правления приходов Петроградской епархии Новицкого, Ковшарова, Елачича и Огнева... отлучить от Православной Церкви. Членов того же правления священнослужителей епископа Венедикта (Плотникова), протоиерея Богоявленского, Чукова, Чельцова, архимандрита Сергия (Шеина) уволить от должности и лишить священного сана..." Других осужденных священнослужителей Высшее Церковное Управление "запретило" в священнослужении, мирян, проходивших по делу, "отлучило" от причастия на разные сроки.

10 августа "Известия" напечатали сообщение о помиловании 6 приговоренных по этому делу к смертной казни. В ночь с 12 на 13 августа приговор трибунала о смертной казни 4 других осужденных - митрополита Вениамина, архимандрита Сергия, профессора Ю.П.Новицкого и Н.М.Ковшарова - был приведен в исполнение.

Священномученик Вениамин (в миру Василий Казанский) родился в 1872 году в Олонецкой епархии. В 1895 году студентом Петроградской духовной академии принял монашеский постриг, через год был рукоположен в иеромонаха. После академии проходил административно-педагогическое послушание. В 1905 году в сане архимандрита назначен ректором Петербургской семинарии, а 24 августа 1910 года -хиротонисан во епископа Гдовского, четвертого викария Петербургской епархии. Епископ Вениамин любил совершать богослужения в окраинных церквах столицы, где молились рабочие, бедные люди. На Рождество и Пасху он совершал богослужения на Путиловском и Обуховском заводах.

После февральской революции епископ Вениамин стал предстоятелем Петроградской Церкви. После Октябрьской революции он, вероятно, самый далекий от политики русский иерарх, менее других архиереев подозревался в контрреволюционных настроениях.

За несколько дней до расстрела митрополит Вениамин отправил письмо одному из питерских благочинных. "В детстве и отрочестве, -писал он, - я зачитывался Житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. Времена переменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступать этот Рубикон и всецело предаваться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжких страданий внутреннего покоя, он и других влечет на страдания, чтобы они переняли то состояние, в котором находится счастливый страдалец... Я радостен и покоен, как всегда. Христос - наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее иметь надо нам, пастырям. Забыть свои самонадеянность, ум, ученость и силы и дать место Благодати Божией... Теперь время суда. Люди и ради политических убеждений жертвуют всем...

Нам ли христианам, да еще иереям, не проявлять подобного мужества даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века!.." 

 * * *

В разгар петроградского процесса в печати появился так называемый "Меморандум трех". Маститые иерархи - митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), архиепископы Нижегородский Евдоким (Мещерский) и Костромской Серафим (Мещеряков) - признали обновленческое Высшее Церковное Управление "единственной канонической церковной властью". Примеру видных архиереев последовала примерно половина русского епископата. Одни, будучи в состоянии растерянности, другие - подогреваемые честолюбием, третьи - надеясь ввести обновленческое движение в русло церковной законности и возглавить Высшее Церковное Управление. По словам митрополита Мануила, многие архиереи и клирики рассуждали тогда так: "Если уже мудрый Сергий признал возможным подчиниться Высшему Церковному Управлению, то ясно, что и мы должны последовать его примеру".

5 (18) июня 1922 года с посланием "К архипастырям, пастырям и всем чадам Русской Православной Церкви" обратился заместитель Патриарха митрополит Агафангел. В этом послании он объявлял Высшее Церковное Управление "незакономерным" учреждением и призвал епархиальных архиереев не подчиняться ему и временно перейти на самоуправление, все дела решать самостоятельно, "по совести и архиерейской присяге".

Половина епископов и клириков, большая часть мирян не дрогнула перед натиском церковных авантюристов. Благочестивый народ в массе своей не пошел за раскольниками. Храмы, захваченные ими, стояли пустыми, а в православных приходах, сохранивших верность Патриарху, за богослужением продолжали возносить имена изгнанных архиереев.В обновленческих же церквах творилось беззаконие. Уже в мае епископы Антоний и Леонид рукоположили во епископа Подольского протоиерея И.И.Альбинского без принятия им монашества. А вскоре церковный народ стал свидетелем откровенного глумления раскольников над церковными канонами: во епископов стали "хиротонисать" женатых священников без разлучения с женами, рукополагать во все три священные степени второбрачных. После отказа Алексия (Симанского) от подчинения Высшему Церковному Управлению и одновременно от управления Петроградской епархией обновленцы рукоположили во епископа Петроградского женатого протоиерея Н.Соболева, о чем В.Красницкий победоносно объявил в июньском выпуске "Живой Церкви": "Революционные священники не постеснялись одни, без монаха-епископа, войти в митрополичью крестовую церковь..., а потом -сесть за стол в митрополичьей гостиной и открыть действия своего революционного епархиального управления. Мало того, среди петроградского духовенства нашелся достойный член, почтенный протоиерей, который пожертвовал собою, чтобы принять крест управления столь взволнованной и смущенной епархией... Революционная стихия победила в Петрограде и на церковном фронте".

6 июня Высшее Церковное Управление вынесло постановление, в котором просило государственную власть произвести следствие по делу о контрреволюционной деятельности в храме Христа Спасителя. Просьба была уважена, и вскоре в кафедральном храме Москвы водворились обновленцы.

6 августа живоцерковники созвали в Москве "Всероссийский съезд белого духовенства". Съезд созван был для подготовки обновленческого Собора. Постановление съезда ходатайствовать перед предстоящим Собором о введении белого епископа и о разрешении второбрачия клирикам вызвало раскол в расколе. Епископ Антонин, протестовавший против столь радикального даже по его мнению проекта, был с площадной бранью выгнан со съезда.

Порвав с В.Красницким, епископ Антонин образовал новую группировку "Церковное возрождение". К "возрожденцам" примкнули столпы петроградского обновленчества: Введенский, Боярский, Белков. Первый редактор газеты "Живая Церковь" московский священник С.В.Калиновский объявил о выходе из Высшего Церковного Управления в связи с утратой веры в Бога, после чего стал заниматься атеистической пропагандой. В результате нового, очередного разделения из "Церковного возрождения" выделился Союз общин древнеапостольской Церкви (СОДАЦ) во главе с Введенским и Боярским. Протоиерей Белков основал "Союз религиозных трудовых коммунистов". В Саратове возникла "Пуританская партия революционного духовенства и мирян", в Пензе - "Свободная трудовая церковь".

Отношения между раскольниками носили базарный характер. 10 сентября в храме Страстного монастыря состоялось вполне театральное действо, разыгранное живоцерковниками во главе с лжепротопресвитером В.Красницким. После кощунственного рукоположения во епископа некоего Константина Антонин сказал слово, в котором клеймил живоцерковников как отступников от веры. В ответ прозвучали бранные слова епископа Николая (Федотова). Народу больше понравилась не лишенная остроумия речь Антонина в адрес живоцерковников. Раздались угрозы. Новопоставленный упал в обморок, а Федотов и Красницкий спрятались в алтаре, и не шелохнувшись просидели там до тех пор, пока народ не разошелся по домам.

За мнимо идейными разногласиями у обновленцев стоял вполне материальный интерес. О нравственной нечистоте обновленческой среды не без остроумия говорил их бывший предводитель епископ Антонин: "Ко времени Собора 1923 года не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в Церковное Управление и не покрыл бы себя титулом или митрой... Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков".

В свою очередь хлесткую характеристику дал Антонину находившийся в эмиграции митрополит Антоний (Храповицкий), которую перепечатала "Живая Церковь": "Я вполне допускаю вероятность того, что среди 40 тысяч русского духовенства нашлось несколько негодяев, восставших против Святейшего Патриарха, имея во главе известного всем развратника, пьяницу и нигилиста, побывавшего клиентом дома умалишенных еще 20 лет назад".

Но общая цель - борьба с православной Тихоновской Церковью -все-таки заставила обновленцев, разделившихся по сектам и охваченным взаимной грызней, искать союза. В конце 1922 года было образовано новое Высшее Церковное Управление, в которое епископ Антонин, Красницкий и Введенский вошли как главы отдельных фракций. Кроме них, членами Высшего Церковного Управления стали "беспартийные" - архиепископ Нижегородский Евдоким и митрополит Владимирский Сергий, который реального участия в деятельности этого сборища не принимал.

Обновленческий раскол распространился и на Украину. Там обновленцы домогались автокефалии. В феврале 1923 года после удаления из Харькова Патриаршего Экзарха митрополита Михаила (Ермакова) в Киеве был созван съезд епископов, клира и мирян, который образовал Временное Всеукраинское Высшее Церковное Управление. Ключевой фигурой в этом учреждении становится протоиерей Иосиф Кречетович). Из архиереев Временное Всеукраинское Высшее Церковное Управление поддерживали архиепископ Пимен (Пегов), епископ Лоллий.

Крайние реформаторы на Украине уже прежде отделились от Православной Церкви в самосвятский раскол, и потому обновленчество проявило большую умеренность в посягательствах на церковные законы. Обновленцы не вводили на Украине белого епископата, не допускали и второбрачия клириков. Украинские раскольники поддерживали общение с обновленческим Высшим Церковным Управлением в Москве надеясь (и не напрасно!) добиться от него автокефалии, в которой им отказывали Патриарх Тихон и законная церковная власть.

 * * *

2 мая 1923 года в захваченном у Православной Церкви храме Христа Спасителя открылось обновленческое сборище, притязательно названное Поместным Собором. Деловые заседания "Собора" проходили в "III Московском доме Советов". В лжесоборе участвовало 476 делегатов, которые разбились на партии: 200 живоцерковников, 116 депутатов Союза общин древлеапостольской Церкви 10 - из "Церкви возрождения", 3 беспартийных обновленца и 66 депутатов, названных "умеренными тихоновцами", - православные по убеждениям епископы, клирики и миряне, малодушно подчинившиеся обновленческому Высшему Церковному Управлению. Почетным председателем избрали епископа Антонина, незаконно возведенного в сан митрополита, председателем - самочинного митрополита Сибирского Петра Блинова.

Лжесобор узаконил противоканонические реформы прежнего Высшего церковного управления: закрытие монастырей, белый епископат, допустимость второбрачия для духовенства. Благодаря сопротивлению "умеренных тихоновцев" были отвергнуты догматические и литургические реформы, предложенные в докладах Введенского и Красницкого. Оба предводителя обновленчества награждены были за учиненный ими раскол: Введенский титулом архиепископа Крутицкого, Красницкий -саном протопресвитера.

Важнейшей акцией разбойничьего сборища стал заочный суд над Патриархом Тихон