«Это было очень давно.

Однако, под этой бледной и мертвецки холодной луной все относительно, равно как и не вечно. У природных странностей, именуемых  людьми верующими не иначе, как чудесами, а также у всевозможных проявлений озорства со стороны нечистой силы временных рамок нет. То, что случалось уже с кем-то однажды, может с успехом повториться и с тобой. Потому, хочешь или нет, ухо всегда надо держать востро, если ты  безбожник отчаянный, или сам отец святой,  хиротонию*от митрополита получивший».

Индия. Делегация из России на приеме у магараджи.

Важная делегация, человек двадцать русских купцов и представителей торгового флота, входит в просторный, по-восточному великолепно украшенный зал. Везде, где было можно, стояли свечи, дымились ароматические палочки. Темнокожие музыканты старательно выводили заунывную народную мелодию.

Высокий мужчина, по-видимому, помощник русского посла, шедший по правую руку, невольно сморщил нос и склонился над  ухом своего начальника.

- Отважусь заметить, Федор Иванович, красота необыкновенная! Но с запахами, извините меня, перебор. Я более такого дыму не вынесу. Хуже похмелья! Тошнит-с…

- Терпи, Коковцев, на паруснике проветришься. Все, последний прием, и домой!

Магараджа встал с кресла и подошел к гостям. Он подал знак рукой. Подбежал слуга, который  тут же согнулся в нижайшем поклоне, держа на вытянутых руках небольшой ларец, украшенный самоцветами.

Магараджа взял ларец и громко произнес:

- Благодарные жители города Дакки выражают вам, дорогим друзьям с далекого Севера, искреннюю признательность и благодарность за понимание наших обычаев, за прекрасные и, поистине, бесценные дары с вашей великой родины.

Мы будем рады снова видеть вас на берегах священного Ганга. И наша дружба, скрепленная этими печатями и подписями, моей и господина Поволоцкого, будет также крепка и прекрасна, как этот драгоценный камень! Примите на память о посещении нашего древнего города! 

С этими словами магараджа поднял крышку шкатулки, и взору посетителей дворца открылся огромный красный рубин. По залу пронесся легкий шум.

- Рубин! Рубин Арджуны! Достойный подарок!

За этой процедурой вручения рубина наблюдал человек с улицы, одетый в черное монашеское одеяние. Он смотрел в окно немигающими глазами. Как только ларец с рубином оказался в руках русского посла, человек исчез, словно растворившись в воздухе.

Двор усадьбы графа Поволоцкого.

Маленький мальчик, лет пяти, играл во дворе усадьбы с  деревянной лошадкой. Подтянув подпруги, он взобрался в седло. Дав деревянному скакуну шенкелей, мальчишка затрясся всем телом, изображая погоню за неприятелем. Он принялся отчаянно размахивать прутиком, который заменял саблю.

А на конюшне конюх Порфирий тоже запрягал в телегу неказистую лошаденку, собираясь выехать в лес.

- Н-но! Балуй! – Порфирий легонько шлепнул ладонью по морде  непослушное животное, не хотевшее надевать на себя хомут.

К конюху подбежал мальчик.

- И я хочу в лес за дровами, Порфирий!

- Нельзя, барин! – стал отнекиваться конюх. – Мне ваша маменька голову снесет! Когда без спросу-то…, барин! Оно ж дело такое.

- А я хочу! – настаивал Мишенька Поволоцкий.

Конюх развел руками.

- Вот ежели ваша маменька мне прикажет, то я с превеликим удовольствием, барин. Извольте испросить у нее разрешение. Мне без этого никак нельзя.

Мальчик резко повернулся и пошел в дом, с трудом открывая тяжелую дверь.

- А ты  запрягай, запрягай, Порфирий, – сказал маленький граф. – Сейчас едем.

Дом графа Поволоцкого.

- Мама! – Мишенька ударил ладошкой по двери. – Мама!

Ему никто не ответил.

- Мама!! – повторил Мишенька.

От следующего удара дверь со скрипом отворилась. В спальне был полумрак. Какая-то птица, со странной, почти что человеческой головой, огромной рваной тенью метнулась в приоткрывшуюся дверь и исчезла.

- А-а! Ма-ма!!

Мальчик со страху бросился с криком во двор.

Сбежавшийся люд обнаружил Мишенькиных родителей в своей спальне умершими.

Дом графа Поволоцкого.

К вечеру в усадьбу прибыли совершенно незнакомые маленькому графу люди и стали распоряжаться всем и вся.

- Смерть считаю довольно-таки странной. Умереть в один и тот же час, без явных признаков насильствия. Это очень странно, уважаемый! Мне  ранее такое видеть не доводилось. – Сказал человек, одетый во все черное.

- И я тоже не припомню такого случая, коллега.

Второй господин сквозь лорнет рассматривал письма, лежавшие на столе.

- Что будем делать с мальчиком, уважаемый? – спросил первый.

- Говорят, что за тетушкой послали. Повезло  сиротинке, а то хоть по миру иди, даром что граф.

- Что же в заключении опишем, уважаемый?

- Думаю, коллега, что будет уместным сформулировать так: употребили снадобье сонное в смертельном для жизни количестве.

Старое кладбище. Похороны.

На кладбище было все как обычно. Что-то причитали незнакомые тетушки. Монотонно пел местный священник.

Какая-то тетка, стоявшая рядом с Мишенькой, шептала своей подруге.

- Скромно жили господа Поволоцкие. Но, однако, какой-то там камень драгоценный и красоты необыкновенной у них, поговаривают, водился. Глянуть бы хоть одним глазком на красоту заморскую!

Усадьба Поволоцких. Проводы Мишеньки.

Конюх Порфирий запрягал пару лошадей. Мишенькина тетка, как полноправная хозяйка, руководила укладкой багажа.

У конюха Порфирия по щекам текли слезы. Хныкал и Мишенька, которому никак не хотелось покидать родной дом.

- На-ка, держи! – тетушка протянула Мишеньке старую шкатулку. – Здесь все ваше наследство, юный граф!

Мишенька открыл старинный досканец*, где  хранились родовой герб, вышитый на изрядно тронутом молью холсте, да женский аграф*, ценности великой не представлявший. Ни красивого камня, ни золота не было.

- И на что же вы жить-то собираетесь, граф Поволоцкий? – еле слышно сказала тетушка и приказала кучеру. – Гони, Семён!

Санкт-Петербург. Воинские казармы.

За огромным столом, покрытым зеленым сукном, сидели гусары. Штаб-ротмистр Поволоцкий бросил карты на стол.

- Господа, я пас! Вы же не заставите меня положить на кон мою шпагу? Я сегодня не при деньгах, а в долг брать не умею. Увольте.

- Да, не везет вам сегодня, граф! Может быть, в любви вы будете удачливей?

- Возможно.

Михаил встал из-за стола и, накинув на плечи мундир, собрался уходить домой. Вдруг с грохотом открылась дверь, и в комнату влетел запыхавшийся поручик.

- Господа! В салоне милейшей мадам Камю нас уже ждут   ломберные столики!– гремел голос поручика Преображенского. – Наисладчайшее клико*сегодня утром из Парижа доставлено в столицу, так что прихватите с собой  «тетушкино наследство». И еще, извольте не опаздывать!

Офицеры повскакали с мест с криками одобрения.

- Этот божественный напиток иногда греет душу офицера лучше, чем взгляд сумасбродной жрицы любви! – поручик Преображенский вскинул вверх бутылку шампанского и ловко поймал ее этой же рукой.

*досканец - ларец, ящичек

*аграф - брошь