Мужичонка поднял безутешную буйну голову. И тут Новый Русский Водитель понял, что кроме жизни и кучки проржавевшего металла у автолюбителя за душой просто ничего нет. Даже квартиры...

- Ты знаешь, на скока налетел? - спросил мерседесовец, болтая перед носом автолюбителя мобильным телефоном.

Мужичонка мотал головой.

- На чего - знаю, а на скока - нет.

- Ты на тридцатник налетел, орел! Ё-моё! - не унимался бычара.

Хитрый мужичонка, не долго думая, порылся в карманах и извлек оттуда тридцать рублей: две бумажки по десять, одна по пять и пять рублей пятью монетами! Все это было в желтых крошках вонючего табака от сигарет “Прима”.

- Держи, хлопэць, в мэнэ зараз е!

В таких случаях чувство юмора - категория лишняя.

- Ты че, красавец! Это много! Мне “зелень” нужна! - Новый Русский Водитель закурил дорогую сигарету и вставил ее в рот автолюбителю. - Ты это..., вот те адрес. К вечеру, ладно, для тебя скину чуть. Вобщем, к семи вечера, не утра уже тока, понял, подгонишь мне бабки, семь штук, пойми, лабух, “зеленых”! “Зе-ле-ных”!

Хохол сделал всепонимающее лицо и тонюсеньким голоском спросил громилу.

- Бабки? Семь штук? Зэлэных?

- Точно. Семь ровно.

- А яких?

- А любых!

- Семь штук зэлэных, любых?

- Любых, “зеленых”, семь штук! К семи подгонишь. Въехал, нет? Ксива твоя пока у меня побудет. На всякий случай.

- Добре! У семь годын пидгоню. Тильки ты не ругайся! Сам так казав. Семь штук бабок зэлэного колеру!

*     *     *

В семь часов вечера у дома по указанному адресу стала собираться странная компания. Как по команде, к подъезду подошли семь весьма пожилых женщин. И все они были одеты во все зеленое.

- Партия зеленых!  Гринпис за нас взялся! Шеф! - заорал старший охранник, хватаясь за переговорное устройство. - Шеф! Тут к нам делегация с водителем “Запорожца”! По-моему, они того...

На крыльцо вышел шеф. Хитрый хохол осмотрел старушек, поправил на каждой из них платочки и согнулся в поклоне.

- Шеф! Бабки! Семь штук, як приказывалы! И все зэлэны!

Сердце шефа не выдержало такого зрелища. Новый Русский Водитель зашатался подточенным дубом и грохнулся в обморок.

Хитрый хохол был нещадно бит. Старушек взашей погнали со двора.

*     *     *

Странной зеленой вереницей женщины шли по улице, улыбаясь удивленным прохожим.

- А что? Партия зеленых - это не так уж и плохо, девочки! - сказала первая дама и остановилась. - На партию мы, однако, не тянем, это я по Уставу знаю, но первичка из нас хорошая может получиться.

Так что, предлагаю основать первичную организацию Партии использованных старушек, коими мы сегодня и являемся. В прямом и переносном смысле!

Подружки остановились и разом загалдели.

- Негодяй! Да мало ему досталось! Заплачу, говорит! Приварок к пенсии! Накось - выкуси! Убить его мало! Иностранцем прикинулся! Эсэнговец самостийный! И упросил ведь, окаянный, чтоб все в зеленом...

Этот шум продолжался бы до утра, не вмешайся подошедший милиционер.

- Вы чевой-то, зеленухи, верещите? У этого здания нельзя! Тут вам не камень с Лубянки, а банк! Марш отселева, не то всех посодим!

Это возымело действие, и друзья по несчастью, покинув опасное место, переместились в сквер ближе к Сретенке.

- Якушева Елена Александровна. - сказала первая дама и протянула каждой из присутствующих свою руку. - Бывший партийный работник, секретарь райкома КПСС. Могла бы и выше, но, сами понимаете, путч!

- Соня Львовна Липтон. Бухгалтер, - слегка грассировала низенькая старушка, одетая в видавшее виды пальто с позеленевшим от времени  воротником из чернобурки.

- Галина Чеславовна Прилипка, - сильно сдавливая руки, по-мужски поздоровалась широкоплечая женщина. - Мастер спорта. Ядро! Обожаю восточные единоборства. Я бы его, засранца, одной левой!

- Ягудина Мария Ивановна. - четко представилась курилка, потягивая едкий “Беломор”. - Полковник КГБ СССР в отставке. И я бы ему рожу набила. Провокатор!

- Извините, сейчас включу аппарат! - самая высокая и самая полная из собравшихся женщина чем-то щелкнула в кармане ярко-зеленого пальто. - Ну вот, теперь слышу отлично! Инженер-конструктор НИИРадио Рюмина Антонина Антоновна. Честь имею!

- Ой, а я Каштальянова Октябрина Мартовна. Всю жизнь в метро проработала.  Родители даже хотели назвать меня Даздрасена! Это расшифровывалось бы как  Да здравствует Седьмое Ноября! А что вы смеетесь? Я знаю одну особу, которую зовут Даздраперма в честь Первого Мая! Какой ужас!

- Ну, а я буду последняя. Любовь Павловна Приусадебная. Можно просто Лупа. Мне нравится. Так меня еще моя бабушка назвала. Уж больно глазастой была. С тех пор я - Лупа! И сама очки толстенные ношу, и вам всем могу устроить. Оптиком последнее время работала. Разве не видно?

Все засмеялись.

- Я знаю, что в партии завсегда паролями, кличками и псевдонимами пользовались! Вот пока слушала и вам придумала! - Якушева подняла записную книжечку к глазам и зачитала. - Соня Львовна - Сольвейг; Галина Чеславовна - Гюля, Гюльчатай; Ягудина - полковник; Антонина Антоновна - Тонна; Октябрина Мартовна - Октава; Приусадебная - Лупа, сама так просила. Здорово?

- А себе чего ж не надумала, Ле Санна? - стали спрашивать получившие партийные клички.

- Как не надумала, надумала. Вот Лесанной и буду. Мне тоже нравится, как в лесу. Обожаю лес. Я там, на даче, речи свои сочиняю. Только произносить их некому, внуки всё телевизор бы смотрели. Их краткий курс ВКП(б) не интересует, к сожалению, товарищи!

попьем! Э... у кого квартира позволяет? Мы ведь в коммуналочке... Всю сознательную жизнь, знаете.

- У меня! - твердо сказала Лесанна. - Я вас приглашаю к себе на сходку. Каждой иметь при себе продпаек для чаепития. Кипятком обеспечу! В субботу жду к одиннадцати!

На том и порешили. Все равно целыми днями, по большому счету, делать нечего.

*     *     *

Как и было оговорено заранее, шестеро увядших красавиц прибыли к одиннадцати утра на квартиру Якушевой Елены Александровны (или просто Лесанны).

Три комнаты в обычной московской пятиэтажке хранили в себе тот самый патриархальный уклад жизни, когда еще поверх стульев надевали белые матерчатые чехлы и на стол ставили тяжелые графины с холодной кипяченой водой. Плаката со страшным рисунком и зловещей надписью: “Тихо! Противник подслушивает!” в коридоре не было, но зато висело великое множество в рамочках и без почетных грамот от парткомов, райкомов, горкомов... Под самым потолком красовался портрет вождя мирового пролетариата. Дорогой Ильич читает с броневичка великие Апрельские тезисы.

Партийные цветы, красные бумажные гвоздики, тихо шуршали под сквознячком в вазе из синего стекла, купленной, по всей видимости, по случаю вступления молодой Лесанны в ВКП(б).

Вокруг стола в большой комнате стояли стулья по количеству едоков.

Лесанна приложилась к щечке каждой из подружек и искренне порадовалась за высокий уровень дисциплины.

- Ну, надо же! Ровно одиннадцать. Чувствуется, старая гвардия!

Хозяйка принципиально не притрагивалась к кулькам и сверткам, принесенным сверстницами, а только указывала, что и куда положить, если оно могло испортиться от жары.

- Ой, Октавушка! Это ж настоящий мед! Цветочный, по запаху! - обрадовалась Лесанна, нюхая горшочек. - А запах-то, запах! Господи, Боже мой! Откуда?

Польщенная Октава улыбалась во весь рот.

- Это мне дедушка недавно из Донецка прислал. У него пасека там своя.

Соня Липтон вынула из сумки пакетик и положила его в холодильник.