рядом с ним находилась и перекрытая щель, где прятались  офицерские жены.

- Черт! Почему замолк, старшина? Такая удачная позиция! Ты же все тыловые подступы сдерживаешь! – Никита занервничал. – Ну, стреляй же, Сушенко!

Пулемет продолжал непозволительно долго молчать.

Коротков принял решение пробраться к пулемету и сориентироваться в обстановке. Подтвердились самые худшие опасения. Прапорщик Сушенко и рядовой Серегин лежали на чердаке у слухового окна без признаков жизни. Пулемет стоял рядом, и старшина заставы, крепко вцепившись в приклад, не выпускал его из рук.

Никита отцепил негнущиеся пальцы и взял пулемет. Сменив позицию и поправив сбившийся прицел, Никита осторожно выглянул в окно. Небольшая группа бандитов, заметно осмелев, сидя на корточках, обсуждала план предстоящего броска на территорию заставы. Старший начальник яростно жестикулировал, отдавая распоряжения. Длинная очередь, выпущенная Коротковым из ПК, разметала собравшихся. 

- Вот так, ребята!

Внезапно очередь прервалась.

- Патроны!! – Никита с ужасом понял, что закончились боеприпасы, за которыми надо было спускаться в перекрытую щель. Терялось драгоценное время. На чердаке валялись только пустые коробки и ленты.

Никита вытащил из кармана радиостанцию.

- Всем, кто меня слышит! Я первый! Патроны для ПК на четвертую позицию! – Никита помедлил и добавил. – Выручайте, ребята!

Коротков взял чей-то автомат и расстрелял рожок, затем снова взял снайперскую винтовку. Вдруг кто-то его тронул за плечо. Никита резко повернулся и увидел свою Татьяну, стоявшую с охапкой магазинов для автомата.

- Я просил для пулемета! – прохрипел Никита. – Марш обратно, чтобы я тебя здесь не видел!

Татьяна убежала, но минут через пять, пока Никита «поливал» «духов» из автомата, вновь подобралась к нему, но уже с пулеметными коробками.

- А ты у меня молодец! Настоящий второй номер!

Руки Татьяны дрожали мелкой дрожью. Она медленно села на пол рядом с мужем. Плакать она уже не могла.

- Чиво тогда Москва едешь? Генерал и так будешь! Мы твоему главному начальнику сами письмо пишем, мол, давай генерала Нефёду! Ха-ароший у нас Нефёд! А? Савсем как генерал, однако!

- Спасибо, спасибо! Но у нас так не положено! Мы не в Африке  какой-то там, где сами себе звания присваивают. У нас для этого академию надо закончить, послужить в войсках, затем должность соответствующую получить…, так вот.

- Вах, вах!  Лучше как  Африка пусть будет! Так хотим! – шумели старики. – Зачем такой человек хороший целый три года от граница отрывать! Дай ему этот несчастный звание, и пусть служит издес, сколько хочешь! Неправильный устав у вас! Шайтан писал!

Никита обнялся с каждым из аксакалов и пообещал, что после академии снова вернется в эти края.

- Саматри, Нефёд! Аксакал долго живет, он все помнит. Тебя долго помнит, долго иждат будет!

*       *       *

Никита стоял рядом с обелиском, на котором были написаны имена павших в том памятном бою. Он снял фуражку и, склоня голову, думал о старшине Сушенко, о сержанте Мохове, о рядовом Терещенко и обо всех остальных, которые выполнили приказ и свой солдатский долг до последнего дыхания. На глазах были слезы. Да, тяжело расставаться со своими боевыми друзьями.

- Спасибо, ребята, что не дрогнули! Спасибо, что вы были со мной! Спите спокойно. За вас мы еще отомстим!

Москва. Квартира сестры майора Сазонова.

На период сдачи вступительных экзаменов Никита остановился у родной сестры майора Сазонова, проживавшей в Медведково, совсем рядом с родным пограничным училищем на улице Тихомирова. Елена Аркадьевна, женщина пожилая и образованная, выдала Никите ключи, открыла перед ним все кладовки, ящики и холодильник и велела пользоваться всем, не стесняясь. Она жила одна, и приезд Никиты был воспринят ею однозначно: никаких гостиниц и общежитий. Нечего попусту тратить деньги, коих у господ-офицеров отродясь не водилось. Ее любимая кошка Серафима, обнюхав Никиту и, обойдя его пару раз, с громким мурлыканием, взгромоздилась на колени и замерла, закрыв глаза, в ожидании своей кошачьей ласки.

периной, доставшейся ей по наследству от матери. Никита сразу же утонул в этой перине и забылся.

Академия ФПС РФ. Сдача экзаменов.

Все абитуриенты, то есть кандидаты в слушатели академии, съехались в поселок Мещерино, где находится общежитие и полевой учебный центр «академиков». Здесь и принимались вступительные экзамены, которые должны показать, будут ли офицеры пограничники управленцами с большой буквы и военными чиновниками высокого ранга.

Радостно было сознавать, что снова придется "грызть" гранит науки со своими однокашниками. Ванька Соловьев, опять же! Только Лешка Осевой и Колька Букин уже успели поступить в академию двумя годами раньше. Но ничего. Все равно все опять вместе!

На медицинскую комиссию Никита Коротков шел без особой боязни. Зрение и давление пока что были в норме.

Перед дверями медпункта толпились офицеры, раздетые до трусов. Однако не все поигрывали бицепсами. Кое-кто повторял таблицу с буквами для проверки зрения. Кто-то успокаивал себя,  нормализуя давление по системе йогов.

Открылась дверь, и из нее вышел вдребезги расстроенный кандидат.

- Все, братцы, зарезали! Набрали гестаповцев, ни в какую!

- Кого зарезали?! – ужаснулся медитирующий капитан.

-  Его и зарезали, -  Никита показал на бледного парня, перед которым на этот год уже захлопнулись двери академии.

- Меня з-зарез-зали! – парень чертыхнулся и несколько раз провел по шее ладонью. – 150 на 100! И слушать не хотят! А как они хотят, чтобы я им из Владивостока 120 на 80 привез?

- А, может, у них аппаратура неисправна? – спросил парень, покрытый «офицерским» загаром, когда при совершенно бледной коже коричневыми являются только лицо, шея и руки.

- Ага, - хихикнул рыжий офицер, - у них там все ломаное, чтобы нас побольше отсеять!

- Нет, мужики, - согласился с приговором несчастный, - это конец!

В небольшой аудитории принимали экзамены по иностранным языкам.

Никита Коротков сидел за второй партой и судорожно вспоминал те слова, которые ему приходилось слышать еще в школе.

- Май нейм из Никита, ай эм…